Скульптор Игорь Устинов, продолжатель знаменитой артистической династии Устиновых-Бенуа, живет под Лозанной. Завязавшаяся во время нашей встречи беседа оказалась такой интересной, что нельзя было удержаться от соблазна представить ее читателям в форме прямой речи. Талантлив во всем, за что берется, - только и остается сказать обо всех героях этой истории и о ее рассказчике.
«Барон Платон фон Устинов
Мы родом из Саратова. Самым старший из предков, о котором мне известно, был купец по имени Андриан Устинов. Он прожил до 102 лет и невероятно разбогател, потому что не только владел соляными копями в Сибири, но и бесплатно поставлял России оружие во время войны с Наполеоном. За это он впоследствие был щедро вознагражден царем.
У него было четыре сына, мой прапрадед Михаил – младший. Он был необычным человеком, выстроил один дворец для своей жены и детей, где они жили днем и спали ночью. А на расстоянии в полсотни метров – в точности такой же дворец для себя, чтобы просыпаться вечером и гулять со своими друзьями. В те времена существовало еще право первой ночи, которым мой прапрадед активно пользовался: когда крестьянская пара просила у него благословения на женитьбу, говорил: «О, прекрасно, приходите сегодня ко мне на праздник!» Михаил Устинов умер в 57 лет от излишеств. Его сын Платон сохранил единственное воспоминание об отце: вечером, когда дети отправлялись спать, они видели его в спальном халате поедающим виноград и готовящимся к празднику.
Платон Устинов, мой прадед, ребенком страдал от этой обстановки. Если посмотреть на историю моей семьи, можно отметить, что мужчины в детстве переживали сложные отношения с отцами, что сказывалось на их личностном становлении, но в итоге оборачивалось благом... Получив свою часть наследства, Платон решил освободить крепостных и подарить каждому деньги и земельный надел. Дело было в 1856 году, то есть, до отмены крепостного права, и царь, услышав о такой вольности, хотел отправить неблагодарного богача в Сибирь. За него вступился брат, российский консул в Константинополе: выиграв у царя партию в карты, он умолил в обмен на карточный долг смягчить наказание для Платона. Тому назначили высылку из страны сроком на 40 лет.
Так патриарх семьи Устиновых в 1856 году отбыл в Европу. Еще до того, по личным убеждениям, он принял протестантство – православие напоминало ему о распутной жизни отца. Жил в Германии, в Вюртемберге. Делал щедрые пожертвования на госпиталя и учреждения для бедных – Устинов оставался невероятно богат, был обласкан тамошней знатью и получил титул барон фон Устинов.
Мой прадед Платон Устинов был эксцентричным человеком: ел только шоколад и пил исключительно шампанское. Чтобы коснуться денег, он надевал белые перчатки, потому что считал деньги главным злом на земле. Пожив в Германии, а затем в Италии, Платон Устинов, ведомый страстью к археологии, перебрался в Палестину. Он выстроил громадный дом на холме в древнем портовом городе Яффо, дом зовется дворцом барона Устинова, сейчас его переоборудуют под современный четырехзвездочный отель, работы ведутся с участием гостиничной группы «Lausanne Palace». А во времена барона сад украшали экзотические цветы, здесь обитали на свободе попугаи и обезьяны.
Мой прадед тоже был эксцентричным человеком: например, он ел только шоколад и пил исключительно шампанское. Иногда добавлял в свое меню немного свежей спаржи. В Палестине он влюбился в мою прабабушку Магдалену, уроженку Эфиопии. Она была дочерью эфиопской принцессы и швейцарского инженера-еврея, строившего железную дорогу в Африке. В 57 лет Платон впервые стал отцом. У них была большая разница в возрасте, что не помешало им произвести на свет пятерых детей.
Еще одной особенностью характера моего прадеда Платона было презрение к деньгам. Когда этому аристократу приходилось касаться денег, он надевал белые перчатки. Не удивительно, что в 75 лет он столкнулся с неожиданным сюрпризом. Однажды барон Устинов попросил слугу: «Принесите-ка мне немного денег, мне нужно кое-что заплатить. И не забудьте перчатки!» Слуга вернулся с растерянным видом: «Господин, денег больше нет». «Вы уверены? Это невозможно!» - удивился прадед.
Но это было правдой, он потратил все. Этот невероятно богатый человек строил больницы, школы, например, английскую школу в Яффо и дом для умалишенных в Бейруте. Он же способствовал появлению гостиницы под названием «American Colony»: в этом отеле, популярном среди членов правительства Палестины, дипломатов и сотрудников международных организаций, было заключено немало важных политических соглашений.
Перед началом Первой мировой войны Платон Устинов, несмотря на высылку из России, был назначен российским консулом в Палестине - других кандидатов на это место не было. Но его тревожила судьба родины, и Платон решил с женой и дочерью вернуться в Россию. В 1907 году они отбыли в Санкт-Петербург.
Белые ночи Петрограда
И в этот трагический момент истории судьба следующего поколение Устиновых оказалось еще более невероятно закрученной. У моего деда Ионы Устинова был германский паспорт. Он вместе с одним из братьев, Петером, впоследствие убитым, служил в немецкой армии, был пилотом немецких ВВС. В то же самое время два младших брата Устиновых были мобилизованы в британскую армию.
В 1919 году Иона оказался один в Германии, чуждой ему стране. И решил отправиться в Россию на поиски родителей. Купив чемодан шоколада и чемодан вяленого мяса, он прибыл в Петроград. Там, с помощью шоколада налаживая связи везде, где можно, он смог разыскать следы отца. Как выяснилось, тот все- таки встретился с царем и, размахивая старинными пистолетами, попросил направить его на фронт. При виде 80-летнего Устинова царь предложил ему отдохнуть. Но тот не послушал, направился к линии фронта и умер под Псковом. Таков был конец барона Платона Устинова...
Бедный Клоп, такое домашнее прозвище было у Ионы, даже не знал как следует русского, потому что вырос в Палестине. Зато говорил на других 11 языках - немецком, английском, арабском, иврите и других, что вскоре очень помогло ему. Но тогда, в городе на Неве, судьбоносным для Ионы оказался июнь и белые ночи, потому что именно тогда он встретил мою бабушку Надежду Яковлевну Бенуа. А всем известно, что в белые ночи легко влюбиться! И это произошло. Через две недели белые ночи закончились - бабушка уже была беременна, и они не очень хорошо знали друг друга... Но тут же обвенчались и по фальшивым документам бежали в Германию.
В Германии деда назначили на пост пресс-атташе в немецкое посольство в Лондоне. Так еще до рождения моего отца Питера Устинова вся семья оказалась в Великобритании. Отец появился на свет в Лондоне, с паспортом Германии, в семье немецкого дипломата, который на самом деле был выходцем из России, и уроженки Санкт-Петербурга французского происхождения.
Гениальные Бенуа
Если Устиновы – это, скорее, эксцентричные аристократы, то Бенуа – артисты. Эта династия дала России многожество архитекторов, художников, скульпторов, театральных и музыкальных деятелей.
Если кто-то из Бенуа хочет стать банкиром, ему говорят: «Ты с ума сошел, это ненадежная профессия! Научись-ка лучше играть на гитаре». Что не лишено смысла: умея петь и играть на музыкальном инструменте, можно добиться гораздо большего успеха. Основатель династии, Луи Жюль Цезарь Бенуа (имя Цезарь он впоследствие добавил себе сам) прибыл в Россию из Парижа в свите герцога де Монморанси, бежавшего от Французской революции. Герцог решил обосноваться в Санкт-Петербурге, а вместе с ним прибыли все, кто делал его жизнь комфортной. Бенуа был его личным поваром и кондитером. Кухня Бенуа в Петербурге пользовалась таким успехом, что, когда де Монморанси отбыл во Францию, заявив, что лучше уж ему отрубят голову, чем терпеть русские зимы, Бенуа остался в качестве придворного метрдотеля при дворе царя Павла I.
Луи Жюль Бенуа женился на кормилице царской семьи, у них родилось семнадцать детей! Представьте, какая удивительная женщина: у нее хватало сил на своих детей и чужих... А Бенуа был известен многочисленными любовными связями, сам же он, смеясь, называл свои эскапады «полевыми радостями», потому что дело всегда происходило на природе.
Все семнадцать детей Бенуа выросли при царском дворе и получили прекрасное образование. Наиболее известен архитектор Николай Леонтьевич Бенуа. Я даже слышал историю, когда отец-кондитер увидел проект работы сына-архитектора в стиле классицизма и воскликнул: «Какое грустное здание, подожди, сейчас я тебе помогу!» Он принес крем и украсил крышу розочками, которые стали называться русское барокко. Но я думаю, это неправда.
Нельзя не упомянуть о живописце Альберте Николаевиче Бенуа. Все Бенуа вращались в компании художников, прибывших в Санкт-Петербург из Европы, женились на выходцах из творческих семей. С этим родом связаны Лансере, Серебрякова. Прославился Александр Бенуа, декоратор балета Дягилева, брат моего прадеда, художника Леонтия Бенуа.
В сентябре 1988 года в Петергофе открылся Музей семьи Бенуа, инициатором этого стал Николай Бенуа, выдающийся театральный художник, полвека проработавший в знаменитом миланском театре «Ла Скала». К нему обратилось министерство культуры СССР, и он ответил, что да, надо бы сделать музей моего отца и меня, но было бы хорошо еще включить в него еще и этого Бенуа, и вот этого… Так понемногу благодаря нему в музее собралась вся семья: в первом зале – наш предок-кондитер, затем архитектор, художники, композитор... И когда Музей семьи Бенуа открыли, это было потрясающе. На сцене выступали танцовщицы Мариинского театра, а пожилая зрительница дергала меня за рукав и шептала со слезами на глазах: «Это прекрасно, это Европа, которая к нам возвращается».
Питер Устинов
Но вернемся в Лондон. Мой дед трудится в посольстве в Германии, мой отец начинает учиться в британской школе и становится примерным английским мальчиком. В Германии, между тем, набирает силы нацизм. Ясно, что смешанное происхождение Ионы Устинова совершенно не подходило Гитлеру, а деду не подходил такой глава государства. Он ушел со службы, но еще раньше сблизился с другим немецким дипломатом, который крал документы, фотографировал их и передавал англичанам...
Так, покинув посольство, Иона сразу же перешел в британскую разведку М5, ставя перед собой благородную цель - помешать Гитлеру захватить мир. От баронского титула и приставки фон к фамилии он отказался. И много лет спустя, открыв документы из архива разведки, мы обнаружили, что этот человек выполнял исключительно важные миссии во время войны, обедал с Черчиллем раз в неделю. При этом он отличался невероятной скрытностью, и мой отец очень страдал из-за той дистанции, которую отец сохранял в отношениях с женой и сыном. И лишь годы спустя он понял: это делалось для того, чтобы защитить их, а не от отсутствия любви. Так у непонимания в конечном итоге может быть хороший финал.
Мой отец Питер Устинов учился в престижнейшей школе Англии, Вестминстерском колледже, в одной компании с детьми из аристократических семей. Естественно, у его родителей не было денег. Но школу оплачивало министерство иностранных дел. В 17 лет он написал свою первую театральную пьесу. Его мать работала декоратором в Королевском театре в Ковент-Гардене и показала ее знакомому лондонскому критику. Тот прочел текст, пришел в восторг, пьеса немедленно была поставлена и имела успех. В 18 лет мой отец обрел свое призвание!
Во время Второй мировой время войны он был уже известен, делал фильмы для солдат. Его призвали в армию и хотели превратить в снайпера, потому что он хорошо стрелял. Но каждый раз, когда Питер взбирался на дерево, ветки ломались под его весом.
После войны он писал для театра, работал в кинематографе, но никогда не заполнял налоговых деклараций. И однажды власти сказали Устинову: «Пора заплатить, иначе через полгода вы отправитесь в тюрьму». А в эту эпоху Питер как раз встретил мою мать, канадскую актрису Сюзанну Клутье.
Она происходила из семьи эмигрантов, покинувшей Францию в 1635 году и на корабле прибывших в Квебек. Сюзанна терпеть не могла англичан из-за каких-то там исторических разногласий. Русское происхождение моего отца ей нравилось. На момент их знакомства она была гораздо более яркой звездой, чем он, ее портреты украшали обложки журналов. В Лондоне она пошла на спектакль Устинова, а после зашла в его ложу и увидела, что тот уже вырезал ее фотографию и прикрепил к зеркалу, будучи заочно влюблен.
Так началась история их большой любви. Родилась моя старшая сестра, а вскоре отец обнаружил, что моя мать уже была замужем, но позабыла ему сказать, что она не разведена… Короче, на фоне всех этих любовных перипетий и угрозы налогового ведомства отправить его в тюрьму Питер Устинов подписал контракт на пять фильмов и отправился в Голливуд, чтобы заработать денег и заплатить налоги в Великобритании.
Так появились такие шедевры мирового кинематографа, как «Спартак» и «Камо Грядеши», иначе мой отец остался бы в Англии и стал бы театральным драматургом. Это его вытолкнуло в мир. И он не захотел возвращаться.
Игорь Устинов
США же переживали эпоху маккартизма. Чарли Чаплин уже перебрался в Швейцарию. У моего отца были те же связи и те же адвокаты, и он тоже решил поселиться в Швейцарии. На самом деле семья жила в Париже, где моя мать играла в театре и снималась в кино. А когда у нас появились документы швейцарских резидентов, требовался кто-то, кто жил бы здесь «по-настоящему».
В детстве я поменял 22 школы! И еще больше гувернанток, причем некоторые были с большими странностями. Нетрудно догадаться, что на эту роль лучше всего подошли мы, трое детей, которых поместили в швейцарские пансионаты, пока родители занимались своей кинокарьерой. Потом они развелись, и это грустная история, потому что на самом деле они сильно любили друг друга, но оба были слишком яркими личностями…
В детстве я поменял 22 школы! И еще больше гувернанток, причем некоторые были с большими странностями. Я всегда был художником – рисовал, делал скульптуры, карикатуры на учителей. И каждый раз в конце года получал приз за художественные успехи. Четыре года я проучился в частной школе Le Rosey, где меня особенно хорошо запомнили, потому что я часто сбегал, и пять - в Collège du Léman. Когда отец приезжал меня навещать, директор колледжа говорил: «Вас не беспокоит, что Ваш сын хочет стать художником?» Отец отвечал: «Да, представьте себе, очень беспокоит! Я даже обсудил эту проблему с отцом Пикассо, и тот тоже крайне обеспокоен». У отца было великолепное чувство юмора, он все время шутил.
Таковы наши семейные традиции: среди Бенуа, если кто-то из молодых хочет стать банкиром, ему говорят: «Ты с ума сошел, это ненадежная профессия. Научись-ка лучше играть на гитаре». Что не лишено смысла, особенно сегодня: если ты поешь, играешь на музыкальном инструменте и улыбаешься, то можешь добиться гораздо большего успеха, чем банкир.
С одной стороны, у меня было очень интересное детство, с другой, я страдал от разорванной структуры нашей семьи. В детстве ты ходишь в школу и видишь, что других ребят встречает мать, и их отец тоже дома. Им всегда есть, с кем посоветоваться. У нас в пансионе была воспитательница мадемуазель Мишель, обладательница великолепных форм, о которых грезили все мальчишки. Вечером после отбоя она заходила в комнату и говорила: «Игорь, ну, давай как обычно». И я вставал и отправлялся вслед за ней. Друзья мне страшно завидовали. На самом деле, мадемуазель Мишель включала для меня телевизор в ее комнате и разрешала посмотреть на одного из моих родителей в фильме или вечерней телепередаче. А после я шел спать. Она была очень милой.
Зато я с детских лет обладал привилегией наблюдать за моими родителями-актерами в разные эпохи их жизни. Я видел невероятно прекрасную маму в романтических ролях, а потом сравнивал это с тем, как она меня воспитывала: «Иди чисти зубы», «Ты сделал домашнее задание?» Я видел отца, который на экране был моложе, чем до моего рождения. Это интересный опыт.
Поездка в Ленинград для 19-летнего молодого человека, который совершенно не знал своей родины, была потрясающим опытом. Я почувствовал себя очень близким к русскому народу, потому что увидел, что я не единственный сумасшедший, тут полно других! Окончив учебу, я поехал в Париж. Тогда я еще не мог смириться с тем, что буду артистом, как вся семья. И начал изучать в университете химию, биологию, физику и математику. Получил диплом по биологии. А чтобы финансировать учебу, давал уроки английского. Одной из моих учениц была очаровательная девушка, через пару занятий мы совершенно забросили английский, и впоследствии она стала матерью моей дочери. Когда она была беременна, я столкнулся с необходимостью зарабатывать, поэтому начал устраивать выставки скульптур. Уезжал с железным чемоданом с небольшими скульптурами внутри, и за девять месяцев беременности сделал девять выставок. После рождения нашей дочери я уже в состоянии был обеспечить ей достойную жизнь благодаря скульптурам, и с тех пор 35 лет не останавливаюсь. Может быть, без нее я был сделался ученым…
Ее зовут Клара Виктория. Я верил в победу света, когда давал ей это имя – наверное, поэтому она так обожала дискотеки в юности. Сейчас она – директор художественной галереи в Париже, вышла замуж за норвежца ростом 2 метра 3 сантиметра, театрального драматурга. Мой отец был протестантом, мать крестила меня католиком, потому что так было принято в Квебеке. Дочь стала православной, это своеобразное возвращение к истокам.
Устиновы в России
Впервые я побывал еще в Советском Союзе, в 1975 году, в Ленинграде. Мой отец делал документальную передачу о музее «Эрмитаж» с американской актрисой русского происхождения Натали Вуд. Он привез с собой меня, хотя это было сложно организовать, и за три недели я побывал в залах «Эрмитажа», в запасниках, везде! Я жил с отцом в гостинице «Ленинградская». Для 19-летнего молодого человека, который совершенно не знал своей родины, это был потрясающий опыт. Я почувствовал себя очень близким к русскому народу, потому что увидел, что я не единственный сумасшедший, тут полно других! После отъезда в Швейцарию и изучения французской грамматики и рационализма пожить в России было очень хорошо.
Впоследствие я многократно бывал в России, участвуя в конференциях ЮНЕСКО и других мероприятиях. Про открытие Музея семьи Бенуа я уже рассказывал. Однажды представители Большого Театра приехали ко мне в Париж и спросили, не мог бы я сделать небольшую скульптуру, символизирующую танец, для международного балетного конкурса «Бенуа де ля данс». Я поблагодарил за честь, сделал скульптуру и привез ее в Москву. Так родился танцевальный «Оскар», который уже двадцать лет вручается лучшему танцору и хореографу.
Восемь лет назад я вернулся в Швейцарию, чтобы жить вместе с отцом, чье здоровье ухудшилось. Вскоре он эмигрировал в другой мир, но до этого мы смогли действительно сблизиться, я стал лучше понимать его, его юность, его отношения с собственным отцом, и это обогатило нас обоих.
Сейчас я с трудом приспосабливаюсь к Швейцарии, которая живет под девизом: «Все, что не запрещено – обязательно». Несмотря на то, что люблю и хорошо знаю эту страну, российского сумасшествия мне не хватает».