В роддоме, открытом по инициативе Элизабет, принимали всех - без различия национальностей и религий. О событиях той непростой эпохи рассказал 76-летний женевец Ги Экштайн, который обязан неравнодушной швейцарской медсестре жизнью. «Если бы она спросила мою мать о ее религии, как ей следовало спрашивать у каждой роженицы, я бы сегодня с вами не разговаривал», - признался он в интервью газете Le Temps.
Уже на склоне лет Ги разыскал Элизабет, и благодаря его усилиям ее история сохранилась.
Будущая учительница и медсестра родилась в коммуне Вила близ Цюриха в 1913 году в семье пастора. В возрасте 24 лет она приехала к друзьям в испанский город Бурхасот в провинции Валенсия, чтобы в течение лета 1937 года помогать детям, пострадавшим от гражданской войны. В результате она посвятила два года работе в Ассоциации помощи детям на войне, заботясь о маленьких жителях Мадрида. Тем временем силы Франко теснили республиканцев, в результате чего потоки беженцев устремились в другие страны, включая Францию.
На родине Гюго в то время у власти находился премьер-министр Эдуард Даладье, в стране царила ксенофобия, в 1939-м были организованы лагеря для интернированных (некоторые – прямо на пляже), обнесенные колючей проволокой и охраняемые вооруженными солдатами, куда помещали испанских республиканцев и членов интернациональных бригад, воевавших в Испании на стороне республиканцев. В этих лагерях сотни тысяч человек жили в ужасных условиях, власти не справлялись с их наплывом, а местное население с недоверием относилось к «красным», «убийцам священников».
В лагере в Аржелес-сюр-Мер (недалеко от Перпиньяна) около 180 000 человек жили в антисанитарных условиях. Нехватка еды и болезни стали причиной гибели многих грудных детей.
Представитель швейцарской неправительственной организации Международная гражданская служба (франц.: Service civil international) Карл Кеттерер, шокированный положением будущих матерей в таких лагерях, потребовал от префектур разрешения на оказание помощи, угрожая в случае отказа обратить на лагеря внимание прессы. Первый родильный дом открылся в Бруе недалеко от Перпиньяна.
Карл Кеттерер, познакомившийся с Элизабет в Испании, попросил ее приехать. Учреждение работало шесть месяцев, после чего было закрыто на основе неверно истолкованного условия в договоре на аренду здания. В это время Элизабет вспомнила о замке д’Ан Барду, который видела в коммуне Эльн, в 12 километрах от Перпиньяна. Ей удалось собрать средства на ремонт здания, куда приехали медсестры и акушерки из Швейцарии.
Первый ребенок – Хосе – родился здесь 8 декабря 1939 года, когда ремонт еще не был окончен. Беременные женщины прибывали сюда из всех лагерей региона, за четыре недели до родов, а уезжали спустя месяц, с покрывалом и корзиной-колыбелью. С течением времени вместе с испанками в «Роддоме Эльн» стали принимать евреек, бежавших от преследований в Восточной Европе, цыганок и француженок, которым угрожал режим Виши, сотрудничавший с нацистами.
Родители Ги Экштайна, польские евреи, оказались в непростой ситуации в Перпиньяне. Приближалось время родов, однако матери посоветовали не обращаться в местный роддом, где ее не приняли бы, как еврейку, а то и отправили бы сразу в один из лагерей. Когда она услышала о «Роддоме Эльн», то отправилась туда.
Однако в 1942 году положение роддома усложнилось. Ранее он существовал на пожертвования, но из-за войны средств стало поступать все меньше, и в результате учреждение примкнуло к неправительственной организации Œuvre suisse d'entraide ouvrière (OSEO), которая, в свою очередь, позднее вошла в состав швейцарского отделения Красного Креста. Последнее в феврале 1943 года отправило циркуляр своим сотрудникам о том, что «законы и постановления французского правительства должны применяться в точности, и вам не следует размышлять над тем, согласуется это или нет с вашими убеждениями». Это означало, что в список неугодных попали политические беженцы и евреи. Несогласных попросили подать заявления об уходе.
Элизабет Айденбенц поступила иначе: она не заявила о своем несогласии, а просто нарушала предписание начальства, ведомая состраданием. По словам Ги Экштайна, «порой нужно ослушаться, чтобы остаться человеком». До апреля 1944 года в ее роддоме появились на свет 595 младенцев, из которых около 400 были детьми испанцев, 200 – евреев и 10 – цыган.
Многие еврейки давали малышам испанские имена и фамилии, желая обмануть французскую полицию и гестапо, на что Элизабет закрывала глаза.
Родившийся в ее роддоме Серджио Барба подчеркнул, что появиться на свет в этом учреждении означало не только пребывать в хороших санитарных условиях, но также в месте, которое воспринималось, как самое приветливое и счастливое на земле.
Позднее швейцарская медсестра написала вступление к книге французской писательницы Элен Легре «Дети Элизабет». Среди прочего, там есть такие слова: «Все (матери) лишились своих корней, родины, будущее их было неясно, они были истощены физически и морально… мы пытались их развлечь… по вечерам мы пели, устраивали праздники, танцевали, я читала им рождественские сказки».
За несколько дней по Пасхи 1944 года Вермахт реквизировал здание роддома, дав три дня на то, чтобы персонал его покинул. Начиная с 1946 года, Элизабет участвовала в Австрии в работе швейцарских евангелических церквей. Позднее с подругой-австрийкой она руководила медико-социальными учреждениями, помогающими женщинам реинтегрироваться в общество.
По словам бывшего мера Эльн Николя Гарсии, он познакомился с Элизабет в 2002 году, они подружились: «Мэрия выкупила замок, который стал музеем, рассказывающим о значении работы Элизабет и родильного дома».
В 2002 году швейцарка получила звание праведник мираот правительства Израиля, в 2006-м Гражданский орден социальной солидарности от испанских властей, а в мае 2007 года посол Франции в Вене вручил ей звезду ордена Почетного Легиона. Все эти награды Элизабет Айденбенц посвятила молодой еврейке Люси. У женщины родился мертвый младенец, но она осталась в роддоме, чтобы кормить тех малышей, для которых у изможденных матерей не было молока. Люси арестовали гестаповцы в 1943 году. Больше ее не видели.
Элизабет прожила очень длинную и насыщенную жизнь. Умерла в небольшом поселке под Веной, не дожив несколько лет до столетнего юбилея. О ней написали книги, сняли фильмы. В 2011 году Испания выпустила почтовую марку, на которой изображена улыбающаяся швейцарская девушка с ребенком на руках.